Предисловие, Часть 1, Часть 2 ... Часть 4 Далее - Часть 2.

Часть 3. РОССИЙСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

Аршином ее, конечно не измеряешь,
зато можно объяснить почти все
фразой "и так сойдет".

КРЕЩЕНИЕ КАК РАЗРЫВ НЕПРЕРЫВНОСТИ РАЗВИТИЯ

Русские не выработали своей религии сами. Хотя переход от многобожия к единобожию произошел сравнительно гладко, тем не менее, ему не предшествовала глобальная смена метапонятий и последовавшая за ней переработка философии. Фактически Русь получила религию, философию и прочие фундаментальные вещи в единой упаковке. Прилагалась инструкция пользователю, справочник, учебник и примеры, но не было самого главного – не было описания, почему оно так устроено.

Так, купив компьютер, можно научиться им пользоваться, но если хочется провести upgrade, тут ни юзер гайд, ни референс, ни куча красивых бумажек не помогут.

Нужно самому понимать что-то в компьютерах, или звать специалиста.

Споры и искания, всякие там павликианства и иконоборчества, сотрясавшие Византийскую империю, и приведшие к рафинированию множества эзотерических концепций, никак не отразились на менталитете русских; они пользовались результатами, которые для них создали другие. Вне русского знания остался и гигантский опыт выживания тысячелетней империи, благополучно пережившей такое количество кризисов и потрясений, какое нам и не снилось (и не надо, даже во сне). Из всех кризисов, кроме одного, последнего, изо всех изменений, кроме последнего, византийцы выкручивались сами, не надеясь ни на какое чудо. Но вернемся из глубин истории к современности.

Как известно, если пользуешься вещью, легко объяснить как она работает, но совершенно неясно, как ее модернизировать.

Потому что придумывание вещи – это не одно и тоже, что придумывание технологии для ее тиражирования. (Иногда даже технология тиражирования оказывается тайной. Например, как срабатывает атомная бомба можно прочитать в учебнике, но как она изготавливается, знают только несколько физиков в мире.)

Так же и с идеями и учениями. То, что их порождает, обычно остается невысказанным, как и не оправдавшие себя логические приемы, ошибочные попытки и смежные концепции. Но то, что ушло в отходы производства, остается в историческом опыте народа и только неявно и опосредованно влияет на принятие решения каждым отдельным представителем нации.

СЛЕДСТВИЯ ДЛЯ СООТНОШЕНИЯ ПАРАДИГМ УПРАВЛЕНИЯ

В результате перескока в развитии в России сложился сильный перекос в сторону административной парадигмы управления, а также выработались менее заметные следствия этого.

В российском менталитете не принято самостоятельно решать проблемы, не принято даже доверять собственным решениям, а принято ждать, когда решение придет извне. Для собственных решений и попыток нет ни инфраструктуры экономической, ни поддержки общественного мнения, соответствующего набора народных традиций, сказок, поговорок и идиом. На уровне каждого индивидуального сознания предпочтительнее принять внешнее, уже готовое решение, воспроизвести образец, а не вырабатывать решение самостоятельно. Именно на уровне каждого индивидуального сознания ежедневно принимается миллионы решений подождать, пока проблемы не решатся сами собой. А эти маленькие решения порождают их оправдания, целую культуру оправданий и бегства от реальности, с внешней стороны выглядящую нелогично и идиотично.

Эти миллионы микровыборов ежедневно воспроизводят собственно главную русскую проблему, которая есть проблема выбора в обстановке неопределенности.

Формулируется проблема так: административная парадигма управления в российском менталитете воспринимается как единственно возможная и применяется она ко всем видам задач, даже к тем, которые административными методами никак не решаются.

Россия находится в положении фирмы, рыночные конкуренты которой ушли далеко вперед. Плюсы административно-планового управления исчерпаны и не могут обеспечить качественного прорыва. Для этого нужно действовать в предпринимательской парадигме, диктующей решения иногда противоположные административным, иногда даже просто необъяснимые с точки зрения администратора.

ИСТОРИЧЕСКИЕ СЛЕДСТВИЯ

То, что исторически сложилось, когда-то случилось в первый раз. Ссылки на то, что так “принято” не должны нас останавливать. Если фирма не может пройти кризис, то она разоряется. Если страна не может выйти из кризиса, то от нее остается глава в учебнике истории и растерянные гонимые граждане.

Господство административной парадигмы в российском менталитете объясняется как огромностью пространств, для управления которыми необходимо иметь сильную администрацию, так и тем, что в историческом опыте слабо представлена предпринимательская составляющая процедуры принятия решения в условиях неопределенности.

Лица с предпринимательским мышлением рождаются постоянно. Исторически для них всегда есть поле деятельности. Но к настоящему времени административная парадигма весьма сильна и на протяжении нескольких сотен лет она только усиливалась в российском менталитете.

Необходимость принятия решений в Российской истории стояла не раз и далеко не всегда решалась административными методами. Исторически большая часть этих задач состояла в том, чтобы догнать Запад, вписаться в систему западного мира, завоевать побольше драгоценной западной земли.

Эти задачи решались когда медленно и неуверенно, когда быстро и драматично, когда почти незаметно и скучно.

В истории можно выделить яркие периоды, когда эти задачи решались по преимуществу неадминистративными методами. Завоевание Сибири было совершено в чисто предпринимательской манере. Петровский период прошел под знаком лидерства. Екатерина Вторая снова выпустила на волю предпринимательскую стихию – и для России предприниматели натащили столько, что за три века разворовать не удалось. При этом царская власть не могла позволить накрепко привиться предпринимательскому духу в российском и общественном сознании, потому что это требовало изменения структуры самой власти и общественного строя. Но и в ограниченных рамках предпринимательские решения часто были дешевле и лучше административных.

Любой царь на российском престоле, в принципе, мог еще долго пользоваться технологиями симбиоза двух парадигм, но это должен быть талантливый царь, а царями, как известно, становятся не за таланты.

С момента смерти Екатерины административная парадигма усиливалась с каждым новым поворотом истории.

Европа шла вперед и Россия с начала 19 века уже существенно отставала. В середине 19 века задачи, стоящие перед империей, были сродни нынешним.

Начали вылезать вопросы типа “Что делать?” В наших терминах этот вопрос звучит: “Какое решение принять в обстановке неопределенности?”.

Внешним свидетельством отставания стало поражение в Крымской войне.

Александр II нашел выход из исторического тупика и полвека Россия успешно догоняла и почти догнала Европу. Последовал полувековой период относительного торжества предпринимательских решений – в рамках самодержавия, конечно. Но полвека – небольшой срок для развития нового исторического опыта такой большой страны. Столыпин, Витте и прочие яркие личности не могли ничего сделать сразу, не могли добежать до каждого крестьянина и рабочего и объяснить, зачем нужно делать одно, а другого не нужно. Оставалось работать и ждать еще несколько поколений, пока народ не привыкнет к новым условиям жизни и не начнет "естественно" поддерживать новые институты.

Но история повернулась иначе. Все это время административная власть не уступала бразды правления предпринимателям, не делегировала им достаточных полномочий для закрепления их успехов. Сама же административная пирамида сотрясалась кризисами, с точки зрения принципа Питера прямо-таки показательными. Каждый из кризисов втягивал на все более верхние ступеньки административной пирамиды все более беспринципных и безответственных карьеристов, менее всего озабоченных профессиональным соответствием своей должности. В конце концов очередной кризис привел к тому, что в пирамиде не осталось людей, способных хоть на что-то.

Перед нацией встал вопрос о необходимости принятия решения, но решать приходилось каждому и на решения сверху уже надеяться не приходилось. Когда-то Чернышевский позвал Русь к топору – и вот она наступила на грабли.

В 1917 году, в момент необходимости принятия нового исторического решения многим казалось, что они что-то решают, но большинство людей впервые столкнулись с настоящим ответственным выбором. Предпринимательское мышление еще не дало крепких корней, рабское прошлое дало себя знать, страх сковал инициативу людей, не привыкших брать на себя ответственность за решения. Ни разу за всю историю России не было такого, когда решение должен был принять каждый гражданин. Царь, который по обычаю должен был что-то придумать, просто самоустранился. Класс предпринимателей и предпринимательский способ мышления были слабы. В результате болтуны отдали власть более сильным личностям, пусть не таким умным, зато говорящим “есть такая партия”.

Неопределенность – питательный бульон для лидеров. Ленин, Троцкий, Савинков и прочие бросились в кипяток борьбы, не особенно раздумывая о моральных вопросах и последствиях. Через несколько лет Россия оказалась совершенно другой и огромное пространство снова требовало освоения, то есть административного управления. Параллельно стояла задача предпринимательская, то есть выживания и преуспевания в конкурентной обстановке.

Переход к предпринимательскому управлению был бы более логичен – ведь лидеры в мирной обстановке поблекли, а задачи перед страной стояли беспрецедентные.

Но предпринимательское начало было искусственно истреблено как вредное с классовой точки зрения – даже не смотря на то, что предприниматели как архетипы в руководстве партии были некоторое время весьма сильны. Их погубило то, что они признали административное управление единственно правильным, сами подрубили под собой основы и инфраструктуры предпринимательского менталитета. Поэтому их устранили без проблем.

Почему они отступили без боя и отдали власть администратору Сталину? Единственный разумный ответ заключается в том, что все образование Каменева, Зиновьева, Рыкова, Бухарина, Сокольникова и прочих говорило о том, что Россия непостижима, непредсказуема, имеет особый путь и т.д. и т.п. Это же позволило вопреки логике самого марксизма принять тезис о том, что построение социализма возможно в одной стране, а именно там, где якобы не работает никакая логика. В сочетании с большевизмом* это дало ужасный эффект. А что есть образование у образованнейших людей России, как не сгущенный исторический опыт нации?

Итак, руководство партии столкнулось с задачей принятия решения в условиях неопределенности и выбрало административную парадигму. Это логически привело их в подчинение Сталина. Решение верхушки большевиков совпало с полным уничтожением предпринимательского начала в экономике России и возобладанием административно управляемой экономики.

В конце сталинского периода экономика уже полностью была пронизана административным духом. Народ за несколько поколений не забыл вкус к предпринимательству, но сам предпринимательский образ мышления ассоциировался с чем-то неприличным, с мошенничеством. Исторические задачи, ставившиеся перед Россией в начале 20-го века, были частично решены, но огромная часть задач остались неразрешенными. Их нельзя было решить даже самыми сильными административными средствами. Не все решается "любой ценой". Администраторы эти задачи засунули под сукно и сделали вид, что их нет. Этот их поступок и стал основой той специфической лжи, которая витала воздухе с 60-х годов и витает поныне, сгущаясь в общественные институты, культурные феномены, комсомольские песни, киносценарии и т.д. и т.п. Вместо того чтобы осмыслить и исправлять недостатки, их прятали – в основном от иностранцев, которым на это вообще-то плевать. Если их не удается спрятать, то их, с достоевским размахом, тычут в харю наивному буржуину, по-прежнему исключая возможность осмыслить эти недостатки и исправить.

Запад тем временем снова набирал скорость и снова приходилось его догонять. Единственная отрасль в СССР, где сохранилась предпринимательская парадигма управления, оборона, оставалась таковой, так как существовала в конкурентной обстановке и без предпринимательских прорывов там нечего было делать. Остальные же отрасли промышленности, находившиеся под административным началом, не могли дать конкурентного качества. Люди, отрезанные от мира, не могли оценить разницу между тем, как они живут и как могли бы жить, и были от этого как бы "счастливы".

Хрущев отлично понимал то, что мировая конкуренция несет угрозу делу коммунизма, и попытался решить проблему путем, отчасти предпринимательским, но все по сути все равно административным. Вряд ли он формулировал задачу в наших терминах, но он явно почувствовал опасность и попытался найти выход, не дожидаясь катаклизма, настигшего нас сейчас. Все, что он мог сделать – дать чуть больше свободы, не меняя экономического строя. Глобальные же предпринимательские решения в масштабах страны он пытался ввести сверху, административными мерами. Получились конфузы, особенно с кукурузой.

Тем не менее, положительные сдвиги при Хрущеве были огромны. Там, где можно было что-то делать, было сделано очень много. Дух предпринимательства возродился в виде робкого новаторства в науке, искусстве и общественной жизни, хотя не получил поддержки. Хрущев не поддержал нарождающейся предпринимательской волны – он и не мог этого сделать, ведь для этого нужно было бы ввести институт призового вознаграждения, а это противоречило основам марксизма-ленинизма. Зато он сделал роковую ошибку – замахнулся на административную систему.

Административная система ополчается против каждого, кто ведет себя необычно, пусть даже ничем не угрожая. Главная задача административной пирамиды – выживание, и любое непонятное для нее внешнее событие воспринимается как угроза. Это хорошо описано в том же принципе Питера. А так как в мире много внешнего, администрация борется против всего. Либо явление запрещается, либо администрируется до идиотизма. Так период правления незабвенного дедушки Брежнева прошел под знаком администрирования всех видов движущейся материи. Наука и искусство были подавлены административным произволом. Прочие “свободные” профессии были также заадминистрированы до неузнаваемости или преследовались.

Оборонная отрасль по определению не могла быть полностью администрируема, но вокруг нее была создана как бы полоса общественного и экономического отчуждения.

В результате даже сейчас оборонка не может приспособиться к изменениям потому что нет вокруг нее инфраструктуры для перевода ее на мирные рельсы. Ей ничего нельзя, даже если она захочет. Но главное, ей не дают призов за качество, вернее призы растаскивают чиновники, а без призов ей неинтересно стараться. Даже патентное право, этот инструмент поощрения предпринимательства, принятый и свято соблюдаемый во всем мире, не защищает у нас изобретателей уникальных военных технологий и тем более не приносит им справедливого вознаграждения. Почему раньше ученые-оборонщики старались, а сейчас нет? Потому что сейчас появился новый приз, а то, что за ним надо ехать в Америку – это детали. Хоккеисты, программисты, врачи, просто предприимчивые люди – они уезжают в поближе если не к призам, то хоть к справедливому вознаграждению за труд. Там они формируют Брайтон-Бич, этакий кусок России, где все по-русски, но только можно нормально заработать. Оттуда и родину любить веселее.

К началу 70-х задачи, поставленные внешним миром, усложнялись, но административная система уже отупела настолько, что не могла их понять. Административная пирамида достигла того предела насыщения некомпетентными людьми, что перестала выполнять свои прямые функции. Участились серьезные просчеты и ошибки на уровне стратегического планирования.

Исторической ошибкой было, например, решение об отказе от производства собственной элементной базы для компьютеров. Это решение не было принято только потому, что оно не укладывалось в административные схемы, а было туманным предпринимательским видением будущего.

К середине 80-х весь мир давно жил по другим законам, а мы еще изучали так называемую политэкономию социализма. Но вот случилось неизбежное и вопросы нормального исторического развития встали ребром и вышли боком. Мы вошли в конкурентную экономику, не имея предпринимательской инфраструктуры и предпринимательского мышления.

Пирамида занималась только решением своих проблем. Кризисы сотрясали пирамиду уже от неспособности к элементарному самоуправлению. При каждом кризисе вверх, на руководящие должности, всасывалась новая волна некомпетентных лиц и общая некомпетентность руководства росла, равно как и его численность.

Проблемы, стоящие перед страной, усугубляются. И что же? Где так называемый опыт так называемых руководителей?

Привычные к администрированию, они уже почитай 15 лет дерутся друг с другом, а в перерывах выпускают бессильные указы и законы и тратят огромные ресурсы собственного здоровья только для того, чтобы убедить неизвестно кого, что что-то происходит якобы под чьим-то контролем.

Но это их игры, а нам важно то, что при этом они методично и умело подавлялись всякие ростки предпринимательства. Начиная с Горбачева, ничем не защитившего первых кооператоров, все последующие власти давят и громят любого по-настоящему свободного предпринимателя. Там, где они не могут подчинить себе предпринимателя, они отдают его на съедение мафии. Почему? Потому что предпринимательство, как сила, действующая в экономическом пространстве, есть враг административной пирамиды, действующей в том же экономическом пространстве. Сами по себе административная и предпринимательская парадигмы не враги, однако, административная пирамида считает ее врагом только потому, что она непонятна. Так что, скорее коллективная самооборона чиновников есть главное препятствие развитию России, чем ее историческая “непредсказуемость”.

А ЧТО НАРОД?

Как мыслят простые нормальные люди, составляющие большинство общества и в конце концов решающие чему быть, а чему нет? Предпринимательская парадигма в обществе не развита настолько, чтобы поддерживать любое предпринимательское решение. Люди, не могущие взять на себя большой груз ответственности в основном принимает решения по образцу, то есть следуют установившимся в обществе образцам и традициям. А образцы у них перед глазами в основном порожденные административной парадигмой. Там, где очевидно не срабатывает административный образ действий, и кажется лучшим поступить как-то по-другому, человек попадает в полосу абсолютного кафкианства и абсурдистана и требуется большая личная решимость, которую могут позволить себе немногие.

А хорошие-то следствия есть? Есть. Менталитет русского народа в случае его естественного развития должен был представлять из себя пирамиду решений, основывающуюся на невербализуемом историческом опыте, большую социо-культурную машину, анализирующую все внешние сигналы и эффективно реагируюую на них. Любое новое веяние находит в этой пирамиде либо свое подтверждение, либо опровержение, предварительно пройдя через сложную систему фильтров и проверок. Русский же исторический опыт выстроен в виде набора несвязанных между собой надстроек. Вместо пирамиды, окруженной защитными критическими слоями, мы видим муравейник, испещренный дырами, открытыми для всякого ловкого жука.

Новые веяния могут проникать в сознание русского без критического осмысления, как например, это случилось с марксизмом. Если европейский менталитет узрел в марксизме новую мысль, нуждающуюся в обычной, естественной для европейца многолетней всесторонней обкатке, то российский ум запустил марксистские идеи по прямой траектории, ничуть не заботясь о детальной ее проверке. Зато и новые идеи и передовые веяния положительного характера также легко проникают в прорехи менталитета. Так, новые восточные религии и веяния впитываются в российские умы с такой скоростью, что исторически скоро неизбежно произойдет та самая смена философской базы – ведь метапонятия изменились с ужасающей скоростью на протяжении жизни одного поколения. Пропустившие момент, когда можно было плавно приспособиться к меняющейся мировой ситуации, мы теперь насильственно переведены историей на новую арену с новыми правилами игры. Либо мы приспособимся и выживем кое-как, либо осознаем происходящее и, кроме того что выживем, еще и преуспеем, либо будем упорно делать вид, что ничего не происходит и ждать своей участи как овцы.

И из этого не следует, что философская революция будет проходить медленно или быстро и в благоприятной обстановке или в борьбе. И вовсе из этого не следует, что Россия в результате такой революции останется на географической карте – смена метапонятий не для всех исторических наций оказалась переносима. Но мы можем осознать происходящее и взять на себя ответственность за управление процессом, если нас, конечно, интересует наше будущее.

Для этого у нас все есть. Например, четырехшаговая процедура достижения успеха.

Но можно повесить на стену портрет Тютчева и, возлежа на оттоманке, повторять мантру “Все будет хорошо”, ожидая невесть какого чуда.

ДВЕ ДЫРКИ В ГОЛОВЕ

У каждого советского человека были две дырки в голове, из которых вываливались все прогрессивные начинания, реформы и прочие благие пожелания.

Первая дырка была образована тем, что советский человек был отчужден от результатов своего труда и никак не мог на них влиять.

На протяжении нескольких поколений производители материальных ценностей полностью отчуждались от продуктов своего труда. Так была устроена экономика. Рабочий производил вещь и вещь уползала от него по конвейеру в никуда и пропадала навсегда. Труд становился ритуалом, выполнение которого гарантировало минимальный набор жизненных благ. Рабочий никак не мог узнать, насколько плод его труда приносит пользу ему самому, и вообще, приносит ли он какую-либо пользу. Раз он не приносит пользы, то, возможно, он не действует вообще. Раз вещь не действует, то он как будто бы и не существует.

Попробуйте доказать себе существование чего-либо, что не оказывает никакого действия на вас.

Когда события, которые должны произойти, не происходят, то психике наносится несильная, малозаметная, но незаживающая рана. Подрывается самая основа здравого смысла, и разум, не в силах терпеть очевидное несовпадение внешнего мира и его внутренней модели, перестраивает модель. Там, где у обычного человека должна быть простая связка “сделал дело – получи результат”, у советского рабочего выросла система условностей и фантомов. Эти фантомы прорастают в более высшие сферы сознательного мышления, потому что они находятся на важном участке сознания и не могут не участвовать в формулировании рациональных объяснений окружающего мира. Только превращают они эти объяснения в псевдорациональные. Так порождаются общественные мифы, например о том же жидомасонском заговоре.

Чтобы не засорять голову фантомами, рабочий должен получать отдачу, обратную связь от количества и/или качества своего труда. Чем более утончена и развита система обратной связи, тем больше ощущение реальности происходящего, тем в конечном счете здоровее психически тот, кто произвел вещь. Поощрения и наказания за количество и качество труда должны быть естественны и понятны, и главное, в сознании человека они должны быть прочно связаны.

На советском производстве рабочий мог работать хорошо, мог работать плохо, но ничего практически от этого не менялось – его зарплата была неизменной. Это скажет каждый честный человек, помнящий эти времена. Было такое слово “уравниловка”. Платили даже за брак. Лишь работая вызывающе плохо можно было ощутить на себе отдачу в виде дисциплинарных наказаний и порицаний. И лишь работая слишком хорошо можно было перейти в другую категорию рабочих и действительно почувствовать, что прилив материальных благ как-то связан с качеством труда. Последний случай был в СССР представлен существенным меньшинством общества, которое роли не играло.

Остальным же не имело смысла объяснять, что труд является источником богатств: в книжках все было правильно, но в жизни господствовал ритуал создания и исчезновения иллюзорных вещей. А труд является не только источником богатств, он еще и основа здорового образа мыслей. Разумная деятельность есть главнейшее занятие человека. Его психика, организм, разум приспособлены для работы. Проводя на работе в среднем треть суток человек все это время крутит в разных вариациях один и тот же цикл: сделал что-то – получи результат. Или, как в нашем случае, сделал что-то – забудь.

Вспомним детство. Известно, что дети развиваются быстрее и раньше начинают говорить, если играют не просто в куклы, а в кубики и конструкторы, то есть кроме того, что тешат свою фантазий, осуществляют и целенаправленную деятельность. Вспомним, какой подъем испытывает более взрослый мальчик, собрав из конструктора машинку, как горда собой девочка, сшившая первое платье для куклы. Они чувствуют, что стали другими, более весомыми, они испытали себя в мире. Если деятельность, результаты которой можно пощупать, изменить к лучшему, воспроизвести еще раз так влияет на сознание ребенка, то неужели взрослый человек имеет другое сознание? Нет, просто задачи, стоящие перед взрослыми, сложнее. А механизмы сознания и подсознания те же. Добившись успеха, получив в свое распоряжение результат, человек как бы позиционируется в реальности, сбрасывая лишнее напряжение психики.

А если я что-то сделал, но не получил результата, который должен был получиться? Я все делал правильно, но вещь уплыла по конвейеру и исчезла. Мне никто ничего не сказал, как будто ничего не произошло. Делал ли я вообще что-нибудь? Что было бы, если бы я делал вещь по-другому? Понимаю ли я, что делаю? Существую ли я? Существует ли мир?

Прийти к такому человеку и сказать, что-нибудь типа “каждый должен хорошо работать и тогда общество будет процветать” или “нужно перестройку начинать с себя” совершенно бессмысленно. “От того, что я что-то буду делать ничегошеньки не изменится” – вот вам ответ, – “и поэтому я лучше о себе позабочусь, уж это-то я почувствую сам и сразу”.

Отчуждение человека от плодов его труда, невозможность понять, правильно ли он все делает, консервировало живую мысль и погружало человека в разновидность транса, ибо только в трансе можно заниматься делами, польза от которых неясна и трудноуловима.

Вторая дыра сродни первой. Материальные блага, превышающие средний уровень, можно было получить выполняя идеологические ритуалы, участвуя в партсобраниях и прочих ритуальных действиях.

Таким образом, действуя естественным и нормальным путем, я ничего не получал, кроме того, что я и так получу; зато выполняя священные ритуалы, я мог жить лучше других. Никакие, повторяю, благие пожелания не удержатся в сознании, пробитом в двух местах.

Отсюда букет чисто советских искажений:

  • “Государство кормит общество.” На самом деле, конечно, государство ничего, кроме насилия, не производит. Оно должно знать свое место, но оно ведет себя как паразит потому, что в глубине сознания большинства людей еще сохранилась память о том, как выполнение ритуала приносило материальную выгоду с ярлычком “это вам от государства”. Пока мы “верим” государству, оно будет нам врать.
  • “Что я могу сделать один?” Да, гражданское общество в СССР постоянно разобщалось на рабочем месте каждого, потому что каждый человек ничего не значил сам для себя. Он существовал в заколдованном сне и ни к какой общественной деятельности, кроме предписанной ритуалом, не относился серьезно. То, что человек может сделать один, он узнает, когда начинает что-то делать и получает результат, делает снова, переделывает и снова проверяет по результату, то ли он делает. Тогда то, что ты один, становится неважно, это уже технический вопрос.
  • “Все будет хорошо.” Ничего не будет хорошо, вообще ничего не будет, если сидеть у костра, играть на гитарах и ждать, наслаждаясь своей духовностью и исключительностью.
  • “Наука и книги вообще – это одно, а в жизни все другое.” Естественно, человек, которой не может проверить на практике, работают ли книжные теории, и даже не уверен, существует ли он сам, не может понять ни одной фундаментальной истины. Поэтому даже марксизм был химерой, прикрытием неприглядных, немарксистских и вообще бредовых событий позднего совка.

    …И так далее. Люди, мировоззрение которых построено на перечисленных и подобных фантомных концепциях, строят свою жизнь по ним, а не по марксизму-ленинизму, уголовному кодексу или конституции. Эти фантомы и есть их конституция. Через несколько поколений такими становятся все – милиционеры, военные, врачи, юноши и девушки. Вырастают целые пласты культуры, построенные на красоте отказа от борьбы, вроде КСП. Окружающая жизнь строится по этим законам и через несколько поколений мы везде видим материальные подтверждения правильности искаженного мышления и развитые общественные институты, поддерживающие фантастические концепции. И неважно даже то, что эти концепции противоречат друг другу – никто же не думает об этом. Ну, противоречат, и что из этого? Бесполезно убеждать и писать книги об ответственности, бесполезно громоздить законы и наказания, если эти законы приводят в действие такие люди, воспитанные и живущие в таком окружении. Бесполезно агитировать за новую жизнь и взывать к разуму, когда люди живут прошлыми убеждениями, не желают их менять и без всякого удовольствия пытаются приспособить старые стереотипы мышления к новым условиям. А тому, что эти попытки обречены на провал, у них и объяснения заранее приготовлены – ведь враги же кругом, жидомасоны, те же монстры и психотропное облучение.

    Если им приходится-таки взяться за ответственное дело, то уже в начале своей деятельности они готовят себя и окружающих к собственному поражению. Вот их слова: "Я камикадзе, я заранее знаю, чем все кончится", "Это мое мнение, я его никому не навязываю", "Пусть мне не удалось ничего сделать, зато я высоконравственный", “Пусть мне не удалось, но я хотя бы попробовал”. Эти вещи, я повторяю, они говорят до того, как взяться за дело, а не после. Целый пласт интеллигентского и, будем справедливы, неинтеллигентского фольклора оправдывает грядущую неудачу в деле, которое еще неизвестно как называется.

    Толстый слой лжи лежит в постсоветском сознании между реальностью и официальным представлением о ней. В основе каждой лжи лежит незнание – в нашем случае это незнание того, как эту реальность назвать. Я предлагаю такую формулировку: "засилье административной парадигмы принятия решений и непривычка к другим парадигмам".

СТРАНА-НАРКОМАН

Когда человек становится наркоманом, клетки его организма перестает вырабатывать собственный эндорфин и весь организм существует в ожидании новых и новых доз заменителя, т.е. морфина.

Так и Россия, привыкшая существовать на валютных вливаниях, уже отвыкла вырабатывать свой эндрофин, то есть свою конкурентоспособную продукцию.

И все ее внешнеполитические реакции – это реакция наркомана в ломке.

Единственное лечение для наркомана – это сделать так, чтобы клетки организма начали снова вырабатывать свой эндорфин. Приказать им очень сложно. Единственный путь – поставить их в условия, когда они снова смогут делать то, к чему они изначально приспособлены, и подождать, чтобы рефлекс закрепился.

Общество состоит из отдельных граждан, производящих материальные ценности, подобно тому, как организм состоит из клеток.

Если каждый гражданин или слишком большое их количество не создает конкурентоспособных товаров, то весь организм может спасти либо все-таки выпуск конкурентоспособных товаров, либо вливания валюты и закупка этих товаров на стороне.

Последнее только продолжает агонию и угасание; соседи, дающие в долг закоренелому наркоману, уже не надеются на возврат долгов, но вынуждены давать больше и больше, только чтобы не пасть жертвой бессмысленной агрессии, свойственной наркоманам, оставшимся без наркотиков.

Только возобновление нормального действия клеток может спасти организм наркомана; только возобновление нормального функционирования человека на своем производительном рабочем месте может быть спасением страны.

Производителя нужно поставить в нормальные, естественные и справедливые условия и подождать, когда он к ним привыкнет. Не государство кормит общество, а общество кормит государство. А общество базируется на тех, кто производит материальные ценности, подобно тому, как организм зависит от того, как работают его клетки.

(Разумеется, бессмысленно взывать к каждому лозунгами типа “Начни перестройку с себя”. У меня  совершенно нет иллюзий по поводу того, что каждый, прочитавший эти строки, моментально преобразится. В тексте нет долгожданного маленького секретика на все случаи жизни. Но я знаю, что разумные слова остаются в сознании навсегда и рано или поздно они начнут прорастать и приносить плоды.)

ПОДХОД К ИДЕЕ

Так называемую русскую национальную идею бесполезно сводить к комплексу административных мер. В этом случае мы никогда не выйдем за пределы парадигмы, которая эту проблему породила и всегда будем топтаться на месте или бегать по кругу. Административные решения уже решили все задачи, которые они могли бы решить; в настоящее время перед нами все чаще встают задачи, которые привычными методами не решаются, в чем мы ежедневно убеждаемся.

Для начала еще раз сформулируем проблему.

Административно-плановая парадигма принятия решений в условиях недостатка информации стала в сознании большинства постсоветских людей единственно возможной. В то же время мировая ситуация требует принимать решения в лидерско-предпринимательской парадигме, наиболее подходящей для действий на новооткрытых и открывающихся пространствах – не только географических, конечно, но и технологических, культурных и т.д.

Все российские технологии (промышленные, политические, экономические и прочие) устарели и обновление их административно-плановыми методами не даст результата. Чтобы производить товар мирового качества, недостаточно указов и планов, они породят только успокаивающую отчетность, а не фактическое улучшение качества.

Отставание России от передовых стран усиливается и следующее поколение, воспитанное в современной парадигме, может просто сдать страну кому угодно. Страна может развалиться в один момент и будет поглощена хищными соседями, которые ради такого случая отбросят все свои лицемерные приличия. Рассказы о том, что Запад якобы демократичен и гуманен, могут соблазнить только тех, кто ждет внешнего решения своих проблем. Если мы будем ждать от Запада решения проблем, то нам придется верить в ту чушь, которую городят западные жулики. Если мы будем самостоятельны, то увидим, что Запад не добр и не зол, это просто внешняя, довольно индифферентная сила.

Никакой войны, даже гражданской, невозможно ждать от людей, не умеющих даже держать в руках отвертку. В худшем случае они устроят кровавую бессмыслицу, попротыкают друг дружку тупыми железяками, но вероятнее всего просто разбегутся. В истории полно примеров бесславного распада наций, превратившихся в скопище людей, живущих частной жизнью. Это, правда, не всегда в истории означает, что людей физически уничтожают, но от культуры и языка не остается и следа.

Решаться эта проблема должна на уровне каждого человека, на уровне психологии. Качество – вещь неконтролируемая, ее нужно почувствовать изнутри. На психологию невозможно воздействовать разумными уговорами об общем благе типа “если каждый сдаст по рублю…” или "если все чиновники осознают, что воровать нехорошо…".

Воздействовать можно через реакцию окружающей среды на деятельность, а именно создать условия, при которых человек, произведший материальную ценность, вознаграждался бы за качественную составляющую его труда и чтобы это вознаграждение было защищено от произвола третьих лиц и государства.

Это и есть то самое призовое вознаграждение, за которое предприниматель свернет горы.

Для поддержки и защиты призовых денег придется изменять многие вещи, в частности, платежную и налоговые системы. Это сделать не очень трудно, однако если это делать как сейчас, без осознанной цели, то это может дать только кратковременный и не обязательно полезный результат.

С другой стороны, изменяя платежную и налоговую системы для поддержки призового вознаграждения мы столкнемся с ситуацией, когда отдача заставит себя подождать два-три года. Надо будет что-то придумать. Но это уже задача в предпринимательской парадигме и, если за ее решение возьмется облеченный полномочиями сильный предприниматель, то решение будет найдено и оно будет неотвратимым, потому что его преимущества будут видны всем до того, как оно заработает.

Так в США еще продолжатся споры в конгрессе по поводу налогообложения опционов, но всем уже давно ясно, что именно опционы, то есть призовая система оплаты, позволила компьютерным и программистским фирмам США вырваться в недосягаемые лидеры и приносить миллиарды долларов за счет простой перезаписи программ с одной дискеты на другую.

И это было ясно с самого начала – преимущества принципа оплаты труда работникам акциями собственной фирмы, еще не котирующимися на рынке, были видны сразу и были приняты множеством фирм сразу. Это есть признак хорошего решения - пользы еще нет, но все разумные участники процесса соглашаются ее подождать.

Кроме налоговой и платежной системы, придется менять многое, целые пласты общественной, политической и экономической жизни, в частности, патентное право, судебную и арбитражные системы и т.д. Это не так страшно и сложно, если знаешь, зачем это делается. Тем более, если мы действуем в предпринимательской парадигме, то следует относиться к трудностям по-предпринимательски, а именно: “Дело представляется сложным, пока не начинаешь его делать”.

Но чтобы их менять, нужна внутренняя поддержка людей, принятие изменений как естественных или хотя бы не противоречащих естеству. Если в людях нет инстинктивного понимания и поддержки изменений, то они их боятся и внутренне сопротивляются. Внутреннее сопротивление и неприятие и есть тот барьер, через который не перескочить и сдвиги в масштабах всей страны не могут произойти.

Предпринимательское мышление присуще многим людям, но административная парадигма подавила уверенность людей в себе. Конечно, смельчаки могут брать на себя ответственность, но основная масса должна увидеть перед собой пример больших и уверенных шагов, прежде чем сама сдвинуться хоть на миллиметр. Этим смельчакам нужно, по крайней мере, не стрелять в спину.

Пробуждение предпринимательского инстинкта в одних и укрепление уверенности в его мощности других, продолжаемое и защищаемое на протяжении нескольких лет, даст стране и обществу группу людей, профессионально приспособленных для решения трудных задач. Эти люди не требуют никакой защиты и заботы, кроме защиты призовых вознаграждений за свои решения. И это вознаграждение есть их собственные деньги, а не “деньги государства”. Жесткая конкурентная среда, непонимание, технологические трудности и длинные периоды безденежья воспринимаются ими как неизбежные спутники своей миссии, но если они не уверены в вознаграждении, то их предпринимательский пыл сузится до приспособления к административным порядкам, а это не нужно по большому счету ни стране, ни обществу, ни государству, ни ее гражданам.

Мы можем даже усложнить задачу для предпринимателей и упростить задачу для государства и общества, то есть буквально гарантировать вознаграждение за качество только выше мирового, сосредоточив тем самым усилия на тех отраслях, где мы можем работать лучше японцев, американцев и европейцев – то есть оружие, космос и прочие. Важно также обеспечить защиту вознаграждения сельскохозяйственных предпринимателей, то есть фермеров, тогда страна будет обеспечена едой и будет непобедима. Можно сколько угодно приводить цифр и выкладок, но каждый согласится, что проще защитить вознаграждение небольшого числа фермеров, чем покупать еду за бугром. Это положение уже давно навязло у всех в зубах, но никто не понимал, почему это необходимо, а не просто желательно и оправдано. Теперь ВЫ это знаете и ответственность за то, что произойдет с вами, с вашими близкими, с вашими детьми и со страной отныне лежит на ВАС.

Класс предпринимателей – не тепличных деятелей, присосавшихся к дыркам в административных управленческих пирамидах, а настоящих зубастых волков, не обязан быть многочисленным, но естественная квота должна быть достигнута. Тогда лидерские начинания будут поддержаны и не останутся забытыми. Административные деятели вдохнут воздух новых пространств и примутся строить свежие пирамиды. Плановики освоят новые технологии. И так далее.

А что требуется от обычного, нормального человека?

Все рецепты уже выписаны. Отказ от лжи – хотя бы себе самому. Неучастие во зле, в несправедливости, в воровстве, в нанесении вреда. Лучше начать с ненанесения вреда. Это минимальный уровень ответственности перед самим собой. Никто за это не спросит, кроме собственного сердца. Там, где можно отказаться хотя бы от нанесения вреда кому-то, даже себе, стоит попробовать отказаться. Это проще, чем делать добро. Добро и зло понятия умственные, вокруг них много диалектики и разговоров об относительности. Вред и безвредность, польза и бесполезность – вещи инстинктивные, поэтому воспринимаются на более низком, безусловном уровне сознания. Поэтому они являются более прочным и удобным фундаментом как для жизненной, так и для “академической” философии новой России.

А ГДЕ ЖЕ, СОБСТВЕННО, ИДЕЯ?

Неужели вы еще ждете этакого небольшого пассажика, прочитав который каждый шлепнет себя по лбу и скажет "Да вот же она идея, как же я не догадался!" – и спокойненько станет ждать ее осуществления. Не будет этого. Что-то делать придется.

Раз вопрос столько веков не решался просто, то вопрос решается сложно. Или решения нет.

Настоящая работа есть попытка поднять уровень дискуссии на порядок.

Можно было бы отделаться формулировкой вроде: "Принимая решения, взвесьте еще и предпринимательский вариант" – но это однобоко и глуповато. Краткость, может быть, и сестра таланта, но природа на ней частенько отдыхает. Краткость хороша, если вас не интересует результат. В стремлении к априорной красивости, к афористичности – ничем, кстати, логически не обоснованном – коренится крах всех попыток русского человека как-то осознать себя. Все, что написано в этой статье, должно скорее доносить поддающиеся формализации черты некой идеи, которая, в общем-то в полном объеме не укладывается ни в какие словесные схемы. Перед вами скорее набор инструментов, чем ящик с рецептами.*

Делая то, что мы привыкли делать, мы получим то, что всегда получали. Поэтому если мы хотим получить что-то новое, нужно смириться с тем, что от кое-чего привычного придется отказаться и освоить кое-что непривычное. Разумеется, будут сделаны ляпы и набиты шишки. И потребуется мужество, чтобы не тешить себя комплексами обиженного и обманутого, а действовать и добиваться успеха несмотря ни на что, а после принять и удержать успех.

И самое большое мужество требуется, чтобы преодолеть свою лень и насмешки окружающих лентяев и сделать первый шаг. Все возможности и инструменты разложены у нас перед носом.

Если верить Гумилеву, то сейчас Россия находится в стадии обскурации. Но это не повод плакать и отступать. Тому, кто желает жить лучше, никакая обскурация не помеха. А тот, кто не желает, до этого места все равно не дочитает.

Каковы же составные части мозаики, собрав которую мы можем увидеть что-то такое, что не лежит на поверхности?

Некоторые процессы, идущие сами по себе

Географическое положение сильно изменилось. Географическое самопозиционирование нации является метапонятием, то есть понятием, о котором в обществе сложилось негласное представление как о естественном. Россия ущемлена потерей огромных “имперских” территорий. Пока она воспринимается большинством населения как временно усеченная территория. Потерян Крым и выход к Черному морю и отодвинута мечта о проливах, вокруг которой три века закручивалась внешняя политика Российской империи-СССР-России. Ослаб контроль за Дальним Востоком. Потеряно Закавказье и под вопросом Северный Кавказ. "Пусть им будет хуже" – это позиция обиженного и готового к поражению, а не желающего победить. Но географические реалии придется честно принимать, если мы хотим их изменить. Если их игнорировать и лгать себе, будет только хуже. Мы никогда, например, не вернем доверие народов Восточной Европы, если будем постоянно повторять, что "мы их потеряли".

Восточные веяния. Россия – это страна не восточная, но отлично впитывающая в себя идеи со всего мира, в том числе из Азии. От этого вакумм, образованный крахом коммунистической идеологии и неспособностью православия его быстро занять, успешно заполняется восточными метапонятиями. Впереди идут комические колдуны и экстрасенсы, но они уже сформировали в народном сознании естественное понятие о "биополях" и "ауре", о возможности прямого воздействия на психику, судьбу и здоровье человека. Сама по себе эта идея ничего не имеет общего ни с русским православием, ни с материализмом, ибо в основном она базируется на идеях кармы и реинкарнации, чуждых православию. Но она уже принята большинством населения и на ее основе рано или поздно сменится философия и все, что на ней базируется.

Западный менталитет пропускает все восточные веяния через сложную систему фильтров; российский же менталитет пропускает восточные идеи почти без критики. Это происходит потому, что у российской нации недостаточно опыта в собственном духовном строительстве. Можно сказать, что духовное строительство у нас не завершено и, возможно, не будет завершено в обозримом будущем. Если другие нации давно уже выстроили, выкристаллизовали и начали забывать духовный подвиг своих предков, то российский храм всегда в лесах. И на этой всегда неупорядоченной стройке применяются все доступные технологии.

Влияние западных идей. . Россия - не западная страна, и не европейская страна. Это отдельная цивилизация; попытка бездумной, имитационной ориентации на Запад во всем приносит ей намного вреда, чем пользы. Тем не менее западные идеи, пусть со скрипом, но входят в русский менталитет. Для нас это все равно, что мертвая вода, необходимая для исцеления от лишних иллюзий и мессианских закидонов.

Европейцы провели несколько веков в активнейшем религиозно-философском поиске, поэтому можно считать их полноценно и самостоятельно прошедшими переход от "традиционного" к "цивилизованному" обществу. Ими накоплен огромный опыт решения разнообразнейших проблем и вниманию каждого изучающего историю предлагаются к беспощадному анализу достижения и ошибки именно европейской истории. Америка начала изобретать что-то свое только 50 лет назад, а Европа делала это тысячи лет.

Запад с начала 90-х годов сделал все, чтобы заслужить нашу ненависть. Они еще там думают, что мы их должны любить за их деньги. За деньги любовь не купишь. Западные деньги – это расплата западного общества за близорукость, проявленную по окончанию холодной войны, поэтому пусть платят и не пищат. Они не воспользовались шансом, который дал им Горбачев, они пожадничали в первые годы российской демократии. Они никогда этого не признают вслух, ну и пусть, это их дело, но и любви с нас требовать не надо.

Америка рановато решила, что она стала единственной сверхдержавой. Она чрезмерно деятельна. Впрочем, ей это воздадут и без нашего участия. В 19 веке она развивалась по инерции, унаследованной ее гражданами из европейских стран. Эта инерция не встречала никакого сопротивления на американских просторах, и в сочетании с сильнейшим предпринимательским началом за один век подготовила страну к статусу мировой державы. Америка всасывает лучшие мозги мира и продолжают двигаться вперед вдоль того же вектора, что и 200 лет назад. Страна обзаводится наивной пока историей, экзотической религией поклонения будущему, топорными видами искусства. Она с истерической и подростковой жестокостью пытается доказать всему миру что-то ей одной понятное и это делает ее опасной.

В отличие от "традиционных" народов, пытающихся зафиксировать внешние изменения в рамках традиций, и в отличие от "цивилизованных стран", создающих "машину, перерабатывающую изменения", американцы стараются построить "машину, создающую изменения". Это самый простой путь восстановить против себя весь мир. Быстрые изменения, пусть даже к лучшему, не любят даже цивилизованные общества. Если бы не доллары, ненависть к Америке была бы повсеместной и неприкрытой.

Вымывание мозгов. Лучшие предпринимательские умы России сплошным потоком уходят в Америку. Это серьезнейшая угроза. Никакие разговоры о "родине" никого всерьез не волнуют. Родина для предпринимателя – это место, где он может добиться призового вознаграждения и свободно распорядиться им. Причем процесс не имеет тормозящей обратной связи  – чем меньше остается предпринимательского элемента в России, тем менее понятны оставшиеся окружающим. На ближайшие годы можно с уверенностью предсказать некоторое отупение нации. Оно уже происходит на наших глазах. Возможно, это отупение и будет предшествовать концу России как самостоятельной культурно-исторической нации.

Информация. Коммунизм победили не только диссиденты. Диссидентов КГБ сажало всегда и сажало бы и сейчас, если бы не фирма Ксерокс. Мгновенное копирование оказалось той мелочью, которую никакое КГБ не силах было остановить. Ксерокопия стала самым могучим оружием гласности.

Сейчас бывшие КГБешники пытаются делать вид, что могут контролировать Интернет, шифрование, картографию и прочие информационные сферы. Никого, кроме своего начальства, они не обманут.

Информация становится в России (а во всем мире уже стала) самостоятельной стихией, производительной силой, а против производительных сил, как известно, даже КГБ бессильно. Информационные волны гуляют по России и горе тому, кто пытается противостоять этому потопу. Не бороться с ней надо, а приручать. Еще никто толком не знает, как заставить информацию напрямую крутить колеса бизнеса, хотя косвенные способы уже работают. Исторически та нация, которая умеет первой решить вопрос такого масштаба, обычно вступает в полосу небывалого прогресса.

Процессы, на которые можно влиять

Большевизм. "… как течение политической мысли существует у нас с 1903 года". Большевизм – это приоритет насилия над разумом. К коммунизму он имеет только формальное отношение. В этом смысле 99% современных российских политиков – большевики. Коммунистическая идея настолько скомпрометирована, что ее даже невозможно восстановить в первоначальном виде.

Чтобы понять любого политика, достаточно посмотреть, как он решает или предлагает решать проблемы: по-большевистски, насильственно, то есть одним скачком и любой ценой или же разумно, в виде длительного управляемого процесса. И тут его партийная принадлежность уже не важна.

Управленческая и политическая практика в России плохо приспособлена для поддержания длительных трудоемких процессов. Большевистский способ поддержан всей инфраструктурой общества и экономики, но он уже сделал все что мог. Перед обществом остались проблемы, которые большевистским подходом решить невозможно. Они кажутся неразрешимыми или трудноразрешимыми в основном из-за отсутствия общественных и государственных институтов поддержки небольшевизма.

Бесконтрольность государства. Государство есть аппарат, осуществляющий насилие. Общество делегировало государству эту функцию. И все. Все остальное, на что претендует государство в России, должно предоставляться ему под гласным общественным контролем. Общество всегда главнее и его интересы всегда главнее. Новость, да?

Только в подчинении обществу государство может рассчитывать на поддержку общества, а не воевать с ним с переменным успехом.

Цены на землю. Пока не будет цены на землю и полноценного института собственности, не будет нормальной экономики. Это азбучная истина. Замалчивать ее сейчас уже стало дороже, чем признавать. Поэтому за нее можно не сильно беспокоиться. А пока тугодумы в верхах собирают решимость, чтобы сделать естественный и неизбежный шаг, можно еще некоторое время развлекаться зрелищем пляшущих нулей в виртуальном российском экономическом пространстве. В нем происходят невероятные вещи, которые, случись они не в виртуальной, а в реальной экономике, были бы катастрофичны и непоправимы.

Налоговая система. Налоги - это то, что человек должен ни с того ни с всего отдать неизвестно кому. Привычка людей в западных обществах платить налоги ничем не поддерживается на уровне логики. Они просто привыкли, вот и все.

Применяемые на Западе логические обоснования в России не работают, потому что это на самом деле пседвдологические обоснования. Нет привычки – и никакая логика не поможет. И запугивать народ бессмысленно, тем более применяемыми нынче бездарными способами. "Преступление перед государством" ни у кого не вызовет угрызений совести. Так ему, государству, и надо. Оно-то с нами никогда не церемонится. Эта вот родина с маленькой буквы пусть не спрашивает, что мы для нее сделали, а пусть покажет, что она сделала для нас. Если ей это не стыдно показать.

Поэтому если государство действительно захочет собирать налоги, то оно рано или поздно сменит тактику. Единственным способом действительного сбора налогов является сбор сравнительно небольшого налога, совершаемый самым простым способом. Упор должен быть сделан на массовости, а не на объеме. Если масса людей несколько раз проделает необременительную и безопасную процедуру, то лед тронется. Потом налоги можно незаметно повышать и усложнять процедуру, но это потом, когда люди привыкнут к самой мысли о налогах.

Но это может происходить, если государство хочет собирать налоги. А оно этого просто не хочет, чего бы там нам не говорили с экранов телевизоров государственные дяденьки.

Чтобы государство этого захотело, оно должно быть поставлено в условия, когда существование налоговых чиновников зависит от фактического сбора налогов – сначала по критериям массовости, а уже потом по объему. Само оно себя в такие условия ставить не хочет. Народу эти налоговые проблемы вообще до лампочки. Тупик. Выбраться можно только перестав врать. Но административная система не может не врать. Даже если случайные флуктуации приведут к рычагам налоговой власти разумного человека, он будет распознан по первым своим действиям и отброшен системой. Несколько лет подряд держать свою политику, противоречащую основам административного строя, никто не сможет.

Вывод: налоги в России скоро превратятся в еще одну химеру, осложняющую отношения государства и общества, в еще один источник лжи. Никакие "бюджетники" ничего никогда не получат. Разумеется, вся информация о налогах с физических лиц будет продаваться на Горбушке. Возможно, что все налоговые поступления придется тратить на процедуру сбора налогов и содержание аппарата.

Бюрократия и взяткократия. Поскольку бюрократия есть порождение и основание административно-плановой экономики, а взятка порождение и основание бюрократии, то всякая борьба со взяточничеством в современных российских условиях есть не более чем процесс внутреннего обновления административной пирамиды, с интересами общества ничего общего не имеющая.

На место уволенных взяточников придут новые, половчее. Так было всегда и у нас нет никаких иллюзий по поводу того, что будет как-то по-другому.

В процессе подготовки этой статьи автор общался с очень опытными людьми. Все они единодушно указывают на то, что решение проблемы взяточничества есть, и что это решение сравнительно несложно и недорого. Достаточно ввести систему патентов, то есть продажи права на какую-то деятельность там, где сейчас решение о предоставлении этого права решает чиновник. Это выгодно как людям, так и государству; если вводить такие новшества всерьез, то чиновники не смогут оказать организованного сопротивления.

Все упирается в непривычность такого способа действий, а непривычность является исторически выработанной неготовностью русского человека к борьбе с государством, к неготовности эффективно распорядиться своей излишней свободой и успехом.

Только поддержка предпринимательской парадигмы может смягчить ситуацию со взяточничеством. Прямая конкуренция с административными пирамидами всегда закончится их победой. К счастью, предпринимательский стиль позволяет побеждать без прямых столкновений. Можно воспользоваться слабостями административной парадигмы. Поскольку это системные слабости, а не слабости конкретного лица, то ими можно пользоваться открыто, не опасаясь реакции слишком проницательных чиновников.

Каковы эти слабости? Система ополчается против того, кто кажется ей чуждым. Достаточно только формальных признаков непохожести. Например, если высокопоставленный чиновник будет ходить на работу в светлых брюках и темном пиджаке, то он вылетит со своего поста даже не поняв почему. Тот, кто одевается как все, соблюдает правила игры и ничем не выделяется, может сделать в административно-чиновничьей системе любую карьеру, независимо от своих способностей или их отсутствия, честности или ее отсутствия, связей или их отсутствия.

Поэтому каждый человек, чувствующий в себе зуд предпринимательства, должен изучить все юридические и административные правила, чтобы в дальнейшем, лавируя между ними, защитить свое призовое вознаграждение...Далее-Краткое содержание

 

В начало страницы

 

(С) Камиль Мусин, 1999