---

... назад

***

Незнайку втолкнули в палату, дав такого крепкого пинка, что он вылетел на середину комнаты и шлепнулся. Дверь за ним с лязгом захлопнулась.

Когда Незнайка встал, он обнаружил, что рядом с ним на табуретке сидит Спрутс в смирительной рубашке и с кляпом во рту. Он был красный как свекла, мычал и бешено вращал глазами. Палата была довольно просторная, вдоль стен стояло множество коек, на которых располагались сумасшедшие. Они тихо переговариваясь, разглядывая Спрутса. Вид у них был довольно мирный, только один смотрел нагло и плевал на пол рядом с кроватью.

Незнайка освободил Спрутса и отступил, опасаясь, что Спрутс разнесет все вокруг. На лицах сумасшедших промелькнул испуг, некоторые попрятались под одеяла.

Однако Спрутс, размяв затекшие руки и ноги, первым делом вежливо поблагодарил Незнайку. Злоба его прошла, уступив место сосредоточенности.

– Как ты сюда попал, Незнайка?

Незнайка рассказал свою историю.

Спрутс криво усмехнулся:

– Да, глупо до смешного. Но все равно я тебе рад. Вдвоем, конечно, веселей. Легче будет отсюда выбираться.

– А они на нас не нападут? – шепотом спросил Незнайка, покосившись на обитателей палаты.

– Посмотрим. Мне они пока казались смирными.

Их переговоры, однако, не остались не услышанными.

Один из сумасшедших, толстенький и приятно улыбающийся, нахлобучил на голову треуголку с кокардой, приблизился к путешественникам и сказал:

– Приветствуем вас, коллеги. Вижу, вы тут впервые. От имени старожилов этого заведения имею честь сообщить, что вам тут ничего не угрожает. В смысле, в этой палате. Не правда ли, друзья?

Сумасшедшие согласно закивали.

– А если вы будете следовать правилам этого заведения, – продолжил коротышка в треуголке, – то будете как сыр в масле кататься.

– Это какие правила? – спросил Спрутс. – Я тут прочитал на стене, что все запрещено или что-то в этом роде.

– Это все ерунда, – отмахнулся коротышка в треуголке – на правила можно не обращать внимания. Ну что из того, что все запрещено? По всей стране все запрещено – и ничего, живут все как-то. Главное правило состоит в том, что Пилюлькин пишет диссертацию по психиатрии, а мы у него подопытный материал. Если ему подыгрывать, и делать вид, что его теория оправдывается, то он будет доволен и скажет санитарам, чтобы они нас не тревожили.

– А диссертация – это что?

– Это такая научная статья, за которую Пилюлькина будут уважать другие психиатры. Называется "Всех - лечить!" Вкратце его идея сводится к тому, что все люди сумасшедшие в разной степени и каждого можно засадить в сумасшедший дом.

– Узнаю Пилюлькина, – хихикнул Незнайка.

– Как же тогда подыгрывать? – удивился Спрутс, – Сумасшествие изображать?

– Вот этого как раз не нужно, он этого очень не любит. А уж настоящих сумасшедших терпеть не может. Они неуправляемые. Ему легче работать с теми, у которых сумасшествие еще не зашло далеко.

– Это точно, терпеть не может, – усмехнулся Незнайка, – я сюда с трудом пробился. Пришлось мяучить и лаять, камнями кидаться, а потом прикинуться генералом.

– Вы с этим не шутите, санитары побить могут, – сказал коротышка в треуголке. – Просто нужно с ним во всем соглашаться, но только не совсем явно, чтобы он не заподозрил. Мы вас научим, это не сложно. Он нам все время дает свою диссертацию переписывать – мы ее уже наизусть выучили. Там все наши роли прописаны. Я, например, все время хожу в треуголке. Правда, у нас тут традиция, что треуголку носит тот, кто выступает с докладом, но это неважно, она считается моей. А вот коллега Дзурилла все время плюет на пол. Он постоянно убеждает Пилюлькина, что, мол все разрешено, даже целую теорию сочинил, недаром философ. Пилюлькину это очень нравится, он отдельную главу в диссертации этому посвятил…

– Постойте-постойте, – прервал его Спрутс, – так вы, выходит, вовсе не сумасшедшие?

– Разумеется, нет! – хором закричали все, кое-кто даже обиженно.

– Кто же вы? Философы? – спросил Спрутс, в недоумении вытаращив глаза.

– Не все, – ответил владелец треуголки, – я, например, историк. Меня зовут…

– Сиропчик! – опознал его Незнайка, – Сахарин Сахариныч!

– Вы угадали! Вероятно, вы читали мои книги. Приятно, черт возьми, что тебя узнают! А коллега Ворчун – социолог. А вон там, у окна, политолог. Дальше у нас литературовед, обществовед, опять же Дзурилла, философ фигов… Да хватит плевать-то! Кончай эту достоевщину, свои же кругом. В общем, лучшие умы нации. А это вот Каменюшкин, наш скульптор. Это он создал замечательную статую Всезнайки и Жирова.

Вперед выступил коротышка с длинными волосами и одетый в непонятного покроя хламиду. Даже в больнице он не прекращал работы, пальцы его безостановочно лепили из хлебного мякиша разные фигурки. Он церемонно поклонился.

– Очень приятно, – ответил Спрутс с таким же вычурным поклоном, – мы Спрутс и Незнайка, мы… мы вроде как путешественники.

– Ну как вам моя работа? Вы, вероятно, видели ее. Согласитесь, производит впечатление?

– Умопомрачительное, – ответил Спрутс.

– Статуя возведена по уникальному проекту с применением всех известных сортов мрамора…

– Спасибо, нас уж просветили, – вежливо прервал его Спрутс, – примите наши уверения в совершеннейшем почтении и искреннем восхищении вашим талантом.

– Мне очень лестно, – Каменюшкин состроил кокетливую гримасу пресыщенного похвалами творца. – Но вам же, как путешественникам, нужно знать малоизвестные факты, не правда ли? Например, знаете ли вы о том, что на голове Всезнайки в городе Всезнайске скапливается лед, так как находится в холодных слоях атмосферы?

– Еще бы не знать, нас этим льдом чуть не убило, – сказал Спрутс.

– Тогда я вам расскажу про особенности двойной скульптуры Всезнайки–Жирова. В голове фигуры Жирова мною размещен кинозал, плавательный бассейн, зимний сад и специальная смотровая площадка, с окнами в виде глаз Жирова, чтобы смотрящий мог видеть, куда Жирову указывает Всезнайка.²²⁾ В голове же Всезнайки…

– Спасибо, спасибо, – отмахнулся Спрутс, – это мы тоже слыхали. Как же так получается, что вы, такие умные, а в дурдоме сидите?

– А тут хорошо, – сказал Каменюшкин, – к тому же для наших творческих профессий весьма полезно иметь репутацию сумасшедшего. Сумасшедшему многое позволяется из того, что всем остальным запрещено. Вот вас бы точно побили, если бы не приняли за психов.

– Да уж, – Спрутс вспомнил, как резко переменилось настроение толпы, когда милиционер объявил его сумасшедшим.

– Здесь собраны лучшие умы общества, интеллигенты, и я считаю, что мне оказана высокая честь находиться здесь, – скромненько заявил Каменющкин.

– Однако, – пробормотал Незнайка, исследовавший во время разговора решетки на окнах, – чего хорошего, раз вы тут заперты?

Интеллигенты дружно засмеялись. Но Каменюшкин, словно дирижер, махнул рукой, и воцарилась тишина. Интеллигенты, правда, продолжали давиться от хохота, а сам Каменюшкин не смог скрыть играющую на губах улыбочку.

– Действительно, у каждой двери дежурит санитар, отвечающий за то, чтобы через вверенную ему дверь никто без разрешения не входил и не выходил. И территорию они охраняют согласно плану, метр за метром. Муха не пролетит. Но кто этот план нарисовал? Ясное дело, не Пилюлькин!

– А кто же?

– Не догадываетесь? Кому еще можно поручить перерисовать план здания так, чтобы всем санитарам было понятно? Ну, теперь догадались? Конечно, архитектору.

– Постойте, постойте, – задумался Спрутс, – раз план перерисовываете вы, то можете перерисовать его как угодно?

– Точно! – Все снова засмеялись, а Каменюшкин продолжил: – Вот я одну дверь и не нарисовал. Ее никто не охраняет. Мы ее даже в оранжевый цвет покрасили, все равно санитары не обращают на нее внимания.

– И она что, открыта? – хором спросили Незнайка и Спрутс.

– Конечно. Кстати, пора проветрить помещение, – и Каменюшкин пошел к оранжевой двери в глубине палаты и открыл ее. Потянуло вечерней прохладой из больничного парка.

– И мы можем уйти?

– Конечно! Мы иногда домой ходим, не сидеть же тут все время, как психам!

– Так чего же вы?.. – спросил Спрутс.

– А чего суетиться-то? Тут кормят, поят, обстирывают. Процедуры всякие приятные. Пилюлькин всякие интересные истории рассказывает про настоящих психов и про психологию. Общество образованное. Вот сейчас ужин будет. А потом спать. Не торопитесь. Вам же все равно ночевать негде, правильно?

В подтверждение его слов об ужине открылась дверь и здоровенный санитар втолкнул столик, уставленный тарелками с манной кашей.

Незнайка встревожено покосился на открытую в сад дверь, но санитар, скользнув по ней равнодушным взглядом, вышел.

– Вот так, – прокомментировал Каменюшкин, – раз это не его участок, то тут может все, что угодно, происходить. Он же за эту дверь не отвечает.

– Н-да-а, – протянул Спрутс. – Поесть, однако, не помешает. Давай, Незнайка, налегай, ты давно о каше мечтал.

Незнайка уже налег на кашу, урча как кот. Интеллигенты тоже ели с аппетитом, но культурненько, с салфетками, беседуя на всякие возвышенные темы.

– Послушайте, друзья, – сказал Спрутс очень мирным тоном, – мы люди неместные, и нам хотелось бы понять, что в вашей стране происходит. Мы никак к порядкам привыкнуть не можем. Опять же все нам талдычат про Всезнайку, Жирова, еще каких-то типов. Это кто такие были?

– Волшебики, – отозвался кто-то. – Они на воздушном шаре прилетели.

– Не-е, – возразил другой, – Всезнайка приехал на волшебном автомобильчике. С любовницей и черным камердинером.

– Чушь! – заявил третий. – В запломбированной ракете²³⁾ они прилетели. Из космоса. В скафандрах.

Завязалась перепалка, но протекала она мирно, без драк и оскорблений. Оскорбления, впрочем, были, но специальные, будто взятые из некоего словаря. Одни называли оппонентов “узколобыми кабинетными теоретиками”, другие – “мухолюбами” и “человеконенавистниками”, а третьи “дилетантами и демагогами”. В конце каждого выступления звучала фраза: “впрочем, это лишь мое мнение, которое я никому не навязываю”.

Причем каждый говорил все, что ему в голову взбредет, и не слушал других, а только цеплялся к отдельным словам выступающих и высмеивал их. Называлось это “дискуссией” и, как поняли путешественники, представляло собой основное времяпровождение местных интеллигентов.

Внятного ответа на свой вопрос Спрутс не получил. Выходило, что волшебики были не то лучшими друзьями, не то смертельными врагами друг другу. Не то они достигли небывалых успехов, не то развалили все, что можно было развалить. Не то они навели порядок и дисциплину, не то развратили общество донельзя.

Историк Сиропчик немного поучаствовал в общем базаре, а потом отвел путешественников в сторону и сказал:

– На самом деле никакого коротышки Жирова не было и в помине!²⁴⁾ Только тс-с! Не разглашайте этого за пределами заведения.

– А, это секретные спецсведения, – сообразил Спрутс.

– Да. Широким массам этого знать не обязательно. Я пришел к этому выводу случайно, – продолжал Сиропчик. – Но потом, изучая старинные документы, убеждался в этом все больше и больше. Когда-то давно, изучая древние фотографии, я обнаружил, что фигура товарища Жирова на каждом архивном снимке вмонтирована, а то и подрисована. Долго я копался в архиве, пытаясь обнаружить хотя бы один снимок с товарищем Жировым без следов подделки – и безрезультатно. Тогда, все еще в недоумении, я снова обратился к истории. И тут же обнаружил, что биография товарища Жирова полна загадок и неоднозначных мест. Вот загадка первая. Откуда взялся товарищ Жиров? До Великой Заварушки никто не знал о товарище Жирове…

– А что это за заварушка? – спросил Незнайка.

– Мы так называем Великое Прибытие Всезнайки и Его Друзей-Волшебиков на Воздушном Шаре, после которого в нашей жизни произошел Великий Перелом. Так вот, в начале Заварушки Жирова тоже не было видно. Откуда он взялся? Биография его состоит из отдельных легенд, которые никак не стыкуются друг с другом ни во времени, ни в пространстве, ни в логике. Например, первая легенда гласит, что товарищ Жиров в детстве основал в городе Жирове подпольные ячейки волшебиков. Однако, кто были эти волшебики, как их звали, что они сотворили и куда потом подевались – неизвестно и нигде не записано. Странно само по себе и то, что сначала был город Жиров, затем в нем завелся коротышка Жиров, а потом он еще и прославился. Сейчас, конечно, все утверждают, что город изначально назывался по-другому – не то Боржом, не то Курдюм.²⁵⁾ Однако, нигде в старинных спецкнигах этого нет. Он всегда назывался Жиров.

Первое упоминание о товарище Жирове относится к тем временам, о которых мы вообще мало чего знаем. Что тогда происходило, сейчас нельзя установить точно. Доподлинно известно, что было некое собрание волшебиков по поводу того, что определенные круги усиленно муссируют известный вопрос. И вот в решающий момент голосования в протокол вкралась ошибка.

Имя Жиров попало в список голосующих, а умышленно или нечаянно это произошло – неизвестно, однако так получилось, что благодаря имени Жиров волшебики приняли какое-то важное решение волшебством… то есть большинством в один голос.

Отказаться от Жирова и признать ошибку в составлении протокола – не в традициях волшебиков. Они решили, что само имя Жирова скоро исчезнет в складках истории. Но не тут-то было! Так получилось, что товарищ Жиров приобрел широкую известность и отказываться от него было неудобно.

А дальше началось нечто невообразимое! Товарищ Жиров появляется перед всеми народами Кавказа! Одновременно! ²⁶⁾ Это уже другая легенда, и в ней чувствуется совсем другой стиль. Первая легенда – это волшебистская пастораль о мальчике, случайно прочитавшем волшебистскую книгу, перевернувшую его неокрепшее сознание. Чушь, состоящая из типичных волшебистских штампов. Вторая – мистическое повествование, фейерверк фантазии: гром и молния, таинственный незнакомец, откидывающий полог сакли. От его слов мороз продирает по коже, овцы в ужасе блеют в кошарах, лошади в панике вырываются из конюшен, женщины хлопаются в обморок и роняют посуду! А незнакомец говорит и говорит, сверкая при этом глазками из-под кустистых бровей! Седые аксакалы в благоговении склоняются перед неведомыми серпом и молотом и лобзают портреты трех бородатых мудрецов! А незнакомцу все мало, он громоздит одну бредятину на другую!

Кто сочинил эту легенду – неясно, но неведомый сочинитель оборвал ее, не досказав. Куда пошел товарищ Жиров потом? Что сделали аксакалы, выслушав его речи?

С точки зрения истории и здравого смысла, обе легенды противоречат друг другу и порождают массу загадок, однако, если считать, что товарищ Жиров – миф, то все становится на свои места. Легенды остаются легендами и изучать их теперь нужно с точки зрения мифологии, а не с точки зрения истории.

Действительно, нет более идеального города, чем Жиров, чтобы связать с ним рождение мифического существа. Вы же видели, мы живем в тупике, дальше лес. В этот лес и тем более за лес, никто не ходит, никому в голову не придет ехать сюда проверять. То же и с народами Кавказа – попробуй, поговори с ними, помотайся по всем этим ущельям! Жировоград! Жировокан! Жировобад! – где их искать?

– Простите, – сказал Спрутс, – я… гм… как бы это сказать… потерял нить ваших рассуждений.

– Еще бы, – отозвался Сиропчик, – история такая наука. Вы думаете, все просто? Покопался в древних курганах, порылся в архивах, нашел надежное свидетельство и все? Нет уж! Документы есть, но верить им нельзя. Поддельные протоколы, фальшивые процессы, фиктивные личности, ретушированные фотографии, несовпадающие рассказы очевидцев, лживая статистика! Вот она какая, наша история! Сами волшебики, заварившие эту кашу – ведь они хотели поуправлять всеми видами движущейся материи, в том числе и информацией, – сами запутались. Всезнайку с самого начала беспокоил мифический Жиров, популярность которого была ему невыносима. Больше всего Всезнайке досаждало, что сам он никогда не видел Жирова живьем. Волшебики же рангом пониже никак не решались признаться ему в том же. Все они играли в странную игру, вели себя так, будто товарищ Жиров только что вышел. Всезнайка тоже включился в эту игру, потому что стеснялся признаться, что никогда Жирова не видел. Ну и так далее. И вот результат. Биография товарища Жирова, не выдерживающая никакой критики. Облик товарища Жирова –воплощение безликости: не низок, не высок, не толст, не тонок, не лыс, не бородат. Серый френч. Фильм “Великий гражданин”²⁷⁾ – вы его сами посмотрите, тут бесполезно рассказывать. А документальные съемки! А памятники существу с нижней челюстью, которая не может принадлежать человеку!²⁸⁾ У нас тут был антрополог, он нам это объяснил. Объем взаимного вранья волшебиков превысил все разумные нормы. Всезнайка решил избавиться от Жирова уже не столько потому, что тот был слишком популярен, а скорее потому, что не мог выдержать неопределенности.

И вот апофеоз! Новая легенда, завершающая все предыдущие мощным крещендо! Якобы убийца товарища якобы Жирова был якобы немедленно уничтожен, после чего при таинственных обстоятельствах уничтожена якобы охрана товарища Жирова, все его якобы заместители, все, кто якобы имел с ним дело или якобы видел его.²⁹⁾

– К сожалению, я окончательно запутался, – признался Спрутс.

– Это потому, что вы не знаете диалектики, – вмешался философ Дзурилла, который после ужина не плевался на пол, а с интересом прислушивался к рассказу Сиропчика, – я научу вас мыслить диалектически, и тогда для вас не будет никаких загадок в этой жизни. Диалектика объясняет все. Диалектика – величайшее изобретение человечества.

– Диалектика – выдумка волшебиков, – заявил Сиропчик.

– Наш коллега историк абсолютно прав, – согласился Дзурилла, – но из этого не следует, что с уходом волшебиков можно отменить науку.

С этими словами он снял треуголку с Сиропчика и нахлобучил себе на голову.

– Но… – потянулся за треуголкой Сиропчик, но Дзурилла его отстранил.

– Прошу вас не уводить наших гостей на стезю узкокабинетной дискуссии. Вам, разумеется, будет предоставлено слово позже. Итак, диалектика состоит из трех частей, трех законов, трех источников и трех основоположников. Первый закон гласит, что у всякой вещи есть своя противоположность и что друг без друга они не существуют. Вот вам разгадка, ответ на ваш первый вопрос. Именно первый закон диалектики, действуя независимо от нашего сознания, помещает в сумасшедший дом, в пристанище безумия самые блестящие умы нашего времени. Второй закон – количество переходит в качество. Вот вам и секрет подлинно научной организации производства. Если что-то не получается, надо упорнее трудиться. Эти дураки за лесом что-то там еще выдумывают, изгаляются, экономят, но мы-то знаем, что нужно только упорно трудиться, и все у нас будет. Третий закон – тотальное отрицание! Отрицание самого отрицания! Отрицание всяческого отрицания, самой идеи отрицания! В том числе и двух предыдущих законов! Ясно?

– Нет, – отрезал Спрутс, давая понять, что разговор окончен. Он даже довольно грубо отстранил Дзуриллу рукой. Но тот вцепился как клещ.

– А я вам сейчас объясню на примере. Допустим, вы хотите что-то сделать. Обуяло вас, если можно так выразиться, непреодолимое желание. Что говорит диалектика, как нужно поступить?

– Сделать это немедленно, – ответил Спрутс в своей решительной манере.

– А вот и нет! Применим первый закон и что получим?

– Что?

– А вот что: на все, что вы хотите сделать, нужно спросить разрешение. Ибо сделать самому это одно, а сделать с разрешения – это полная противоположность.

– А зачем сложности городить?

– А все равно, ведь противоположности едины. Не так ли? Но следуем дальше. Вы попросили разрешение – и получили что? Попробуйте применить отрицание. Что получится?

– Что?!

– Отказ! А получив отказ, что бы вы сделали?

– Что?!!

– Сделали бы то, что и хотели, но уже без разрешения! Мы вернулись к началу, но уже на новом качественном уровне! Это спираль… Впрочем, про спираль я потом объясню. Ну теперь понятно? Резня переходит в братание! Мордобой – в лобзание! Крики протеста – в овацию, а икота – в дефекацию! Мы переделаем мир или мир переделает нас! Свобода, родина или смерть! Критика сверху донизу, не взирая на лица! И наоборот! Осознанная необходимость! Экспроприация экспроприаторов! Награждение непричастных! Наказание невиновных! Если интеллигенция не сдается, ее уничтожают! Если сдается – тем более…

Дзурилла разошелся, ярко покраснел, махал руками, брызгал слюной и стал похож на настоящего сумасшедшего. Спрутс пытался отойти от него подальше, но философ его преследовал его по всей палате.

– А что там, за лесом? – спросил Незнайка, закончивший к тому времени облизывать тарелку.

Вопрос повис в воздухе. Никто не ответил Незнайке. Коротышки вдруг поскучнели и разошлись по койкам.

– Братцы, я что-то не то спросил? Ведь Сиропчик вроде бы тут говорил, что за лес никто не ходит, а почему?– не унимался Незнайка.

Коротышки расселись на своих кроватях в тех позах, в каких их застал Спрутс, когда пришел в палату. К кому ни обращался Незнайка с вопросом, все отворачивались или делали вид, что не слышат.

Разговоры стихли. В палате воцарилась тишина.

Дзурилла первым переварил внезапную заминку в беседе. Он поманил Незнайку пальцем и сказал:

– Там бугор такой. А за ним страна дураков, – после чего гадко улыбнулся, словно сделал очень нехорошее дело. И плюнул на пол.

Все коротышки в палате тут же отреагировали: одни передергиванием плеч, другие шипением, третьи тоже плюнули на пол.

Снова повисла напряженная тишина.

Незнайка в недоумении перевел взгляд на Спрутса. Тот решительно приблизился к Дзурилле и, глядя в глаза, спросил, отчетливо выговаривая слова:

– А что такое страна дураков?

Помявшись немного, Дзурилла ответил:

– Там все дураки.

По палате снова пронеслась волна смятения. Спрутс сурово огляделся, как тигр среди собак, и задал следующий вопрос:

– А как туда попасть?

Снова возникла гнетущая пауза. Первым и на этот раз не выдержал Дзурилла. Он указал пальцем на путешественников и трагически прошептал:

– Братцы! Да это же они!

Сиропчик в ужасе вскочил с кровати, зацепился за табуретку, с грохотом упал и истошно завопил:

– Санитары! Санитары!

Вошел санитар и перво-наперво отвесил ему звонкую оплеуху. Затем, приподняв Сиропчика за шиворот, спросил:

– Чё?...

– Они… они... передайте куда следует! Немедленно! Они не сумасшедшие! Они Мига и Жулио!

Санитар поставил его на пол и мутным взглядом уперся в Спрутса, который в гордом одиночестве стоял посреди палаты и вовсе не думал отступать. Некоторое время длилась дуэль взглядов, после чего санитар сказал:

– Ща... – и вышел, заперев за собой дверь.

Сиропчик, скуля, отполз в сторону, другие коротышки испуганно жались к стенам.

– Братцы, – сказал Незнайка, – мы не Мига и Жулио! Поверьте! Мы их видели, но мы не они. Мы Спрутс и Незнайка. Скажи, Спрутс!

Спрутс молчал, прикидывая что-то в уме.

– Ну же, братцы! – взмолился Незнайка.

– Не верьте им! – завизжал Дзурилла. – Это они! Они!

– Но почему вы так решили? Разве мы на них похожи?

– Они принимают любые обличья! Нас не проведешь!

– Вы их видели? – спросил Спрутс. – Кто-нибудь из вас их видел?

Повисло молчание. Спрутс повторил вопрос. Наконец, коротышка-социолог несмело сказал:

– Говорят, у Миги совершенно лысая голова и борода до колен…

Коротышка-литературовед перебил его:

– Нет, борода у Жулио, а Мига – одноглазый гигант.

– Да нет, – откликнулся искусствовед, – Мига и Жулио – близнецы-братья...

Все оживленно заспорили. Видимо, тема Миги и Жулио была более приятной, чем тема страны дураков.

– Кто их видел своими глазами? – опять спросил Спрутс суровым металлическим голосом.

Все снова замолчали. Ясно, никто.

Один только политолог невпопад пробормотал что-то про безработицу и пауперизм.

– Так вот, – продолжил Спрутс, – Мига и Жулио – два мошенника, способных только на мелкие пакости. Я их видел. И мой друг Незнайка – тоже. Мига и Жулио живут на Луне. Здесь им делать нечего. Если бы они здесь были, я бы давно прищучил их вместе с этим гадом Крабсом.

– Но позвольте, – сказал Дзурилла, – вы говорите, что они живут на Луне. Вы что, и на Луне бывали?

– Я – гражданин Луны, – гордо заявил Спрутс, – а Незнайка прилетал туда на космическом корабле.

– Все ясно, – сказал Сиропчик, – к нам попали настоящие психи. Ребята, давайте с ними тихо беседовать, пока за ними не придут.

– Хорошо, давайте тихо беседовать, – отчеканил Спрутс, и интеллигенты снова отшатнулись к стенам.

– А кто за нами придет? – спросил Незнайка.

– Подожди, – сказал Спрутс, – я сейчас все выясню. Ну-ка, уважаемые, быстренько отвечайте на мои вопросы, ибо я страшен во гневе! Незнайка, я страшен?

– Уя-уя!... – Незнайка закатил глаза.

– Кто соврет – сожгу взглядом! – пригрозил Спрутс, – итак, вопрос первый: как попасть в страну дураков? Отвечай, Сахаринчик!

– Сиропчик, – подсказал Незнайка, – Сахарин Сахариныч.

– Отвечай, толстяк!

– Туда... туда... – замахал руками Сиропчик.

– Сколько дней?

– Не знаю... туда ходят только спецрейсы...

– Ясно. А кто там живет?

– Ну… дураки и живут...

– Точнее.

– Ну они... они живут по-дурацки.

– Точнее.

– Ну, в общем, они делают, что хотят. Без разрешения.

Коротышка, заявленный как экономист, сказал:

– Они покупают у нас черную грязь. А отдают еду. Дураки.

– А что они с грязью делают?

– Эту самую еду из нее и делают. И еще пакетики целлофановые.

– А сами эту еду едят?

– Нет.

– Почему?

– Они же дураки. Они сеют, пашут, в общем, мучаются очень.

– А почему нельзя об этой стране спрашивать? Отвечайте, что молчите?

– Мы богоносики и судьбоносики. Мы самые культурные. Мы самые соборные. Мы самые загадочные. Мы великая нация.³⁰⁾ А они дураки дурацкие, – пробормотал историк.

– Почему нельзя о них говорить?

– Только сумасшедшие и преступники хотят туда попасть, – вставил социолог. – Там делать нечего. Тот, кто интересуется жизнью в стране дураков, тот либо сам законченный дурак, либо что-то замышляет. Вот. А еще все, кто туда попал, очень тоскуют...

– Все-таки кто-то туда попадает. Ага. Хорошо. А откуда известно, что они тоскуют?

– Это по телевизору говорят. И в газетах пишут. И фильмы еще есть про них специальные.³¹⁾

– Понятно, – сказал Спрутс, – значит, вы все обмениваете на черную грязь. Наверное, это не выгодно.

– С экономической точки зрения, это действительно кажется абсурдом, – ответил экономист. – Натуральная пища, конечно, лучше. Но они просто не знают, что скоро произойдет чудо. А мы знаем. И тогда всего будет завались. Можно потерпеть. Временные трудности скоро кончатся. Наше руководство говорит, что в следующем году будет перелом. ³²⁾ А потом еще два-три годика...

– Вчера сказали, что в этом году будет решительный перелом, – вставил кто-то, - тенденция наметилась...

– Поэтому вы все и делаете по принципу “и так сойдет”? – спросил Спрутс.

– А вы что, не верите в чудо?³³⁾ – хором удивились все.

– Вот, что, Незнайка, – сказал Спрутс, – мне все ясно. Нам нужно туда. Пока не пришли... в общем те, кто должен за нами прийти. А вы все – по нарам. Спать.

Он толкнул оранжевую дверь и смело шагнул в благоухающий сумрак больничного парка, увлекая за собой Незнайку.

– Братцы, да вы же совсем больные! – крикнул им вслед Сиропчик. – Не ходите в эту страну дураков! Так же преступность! Звериный оскал! Узкий прищур!

Спрутс не ответил. Они с Незнайкой прошли по освещенной Луной лужайке в указанном историком направлении к стране дураков...

 

далее...