---

... назад

Новое утро Спрутс начал с того, что написал на клочке бумаги план действий и зачитал его Незнайке.

– Мы должны: во-первых, научиться тут выживать. Для этого нам нужны деньги. На моих фертингах долго не продержимся. Во-вторых, найти Грума-Гржимайлу и выяснить, что он знает про машину Клепки. В-третьих, принять меры к тому, чтобы никто не угнал нашу машину, а то мы застрянем тут навеки. Ведь мы же даже дверь в той квартире не заперли, только бумажкойприжали. Дополнительная цель: разузнать об этой стране побольше, не вступая пока в разговоры с местными. Какие будут предложения?

– Не знаю, – задумчиво ответил Незнайка. – Вот в ресторане я заметил, что у них мелкие овощи и фрукты. Такие, как на Луне. Может, попробуем основать новое Общество Гигантских Растений?

– Резонно, – согласился Спрутс, – я тоже об этом подумал. Пожалуй, сделаем так: сначала вернемся к нашей машине и убедимся, что она на месте. Потом попробуем заработать. А потом начнем искать Грума-Гржимайлу. Жиров – это так город называется, я выяснил, он тут, кажется, недалеко.

Дом, в котором проживал Грум-Гржимайло и в который машина Клепки занесла путешественников, найти было нелегко. Во-первых все дома в этом районе были абсолютно одинаковы. Во-вторых, вокруг всех домов были вырыты огромные ямы, заполненные водой, грязью и помоями, и эти ямы следовало обходить весьма осторожно.

Поплутав среди ям некоторое время, путешественники обнаружили нужный дом. Признаком служили Пачкуля, по-прежнему сидящий на скособоченной лавочке, яма у подъезда, превосходящая глубиной остальные ямы, а также валяющиеся на дне этой ямы остатки загородки, созданной руками Спрутса и Незнайки в прошлый раз.

Там же лежала перевернутая вверх колесами и испачканная грязью клепкина машина.

– Проклятье! – всплеснул руками Спрутс. – Нашу машину выкинули. И наверняка повредили.

Не обращая внимания на грязь, Спрутс и Незнайка спустились в яму. Исследовав машину, Спрутс облегченно вздохнул.

– Кажется, цела. Даже стеклышки на приборах не побились. Крепкая. Только одну деталь испортили. – Он указал на остатки вырванной витой медной трубки.

Выбравшись из ямы, путешественники попробовали опросить Пачкулю, но тот отвечал невнятными фразами, смысл которых ускользал. Или вообще не отвечал, сплевывая под ноги. Единственное, что от него удалось добиться, так это признание, что загородку около ямы сломал он. В доказательство он предъявил руки, истыканные занозами. Зачем? “А чего она тут?..”

– Брось его, Незнайка, – сказал Спрутс – он нашу машину даже не сдвинет. Это сделал кто-то другой.

Они поднялись в квартиру Грум-Гржимайло. Дверь им открыл грязный коротышка с таким же, как у Пачкули, туманным взглядом. Назвался он Витьком.

В нос путешественников ударил крепкий запах картофельного сока.

Разговорить Витька было столь же трудно, как и Пачкулю. Говорил он так, будто бредил, отвечал на вопросы с задержкой – когда уже было пора отвечать на следующий вопрос, а половину слов вообще произнести не мог. Все-таки выяснилось, что сам он “ничего не знает”, что он тут “прописан”, что Грум-Гржимайло “выписан”, машину Клепки выкинул в окно он (“а чего она тут?”) и “хотите выпить – заходите”.

Изрядно утомившись от такой беседы, Незнайка и Спрутс зашли.

Квартира оказалась абсолютно пустой и вонючей. Плаката на стене уже не было, не было и обоев. Вообще ничего не было, даже умывальника. В центре комнаты стоял некий аппарат, в котором что-то варилось и булькало. Кислый до оскомины аромат картофельного сока исходил как раз него.⁹⁾

Незнайка сразу заметил пропавшую медную трубку – она была прилажена в центре этой технической композиции и видимо была одной из главных частей аппарата.

Витек припал к аппарату, наполнил два грязных стакана свежим картофельным соком и подсунул под нос путешественникам.

Они наотрез отказались, но Витек проявил потрясающую настойчивость и неожиданное красноречие. Он так и сыпал пословицами, прибаутками, народными приметами и даже научными фактами, говорящими в пользу того, что настоящий коротышка только тот, кто пьет картофельный сок при любой возможности и в количествах предельных для организма. Отказов, как в вежливой, так и в грубой формах, он не принимал категорически и даже помахал перед носом Спрутса кривым ржавым ножом, который Спрутс, правда, без труда отнял, так как Витек не мог даже толком сжать свой кулак.

– Сиди уж, – Спрутс толкнул Витька в угол. Витек вдруг заплакал и со словами: - Щщща я ребят позову, – выбежал из квартиры.

– Кажется, это была угроза, – сказал Спрутс, поглядывая как Незнайка пытается оторвать медную трубку. – Тряпку возьми, обожжешься.

Незнайка, замотав руку краем рубашки, наконец вырвал трубку и тут же бросился на пол, увертываясь от горячего пара, рванувшего во все стороны.

– Уходим, – скомандовал Спрутс, вытаскивая ослепленного и задохнувшегося Незнайку из квартиры. Пар со свистом вырывался из аппарата Витька, заволакивая лестницу вонючим пьяным туманом.

Кубарем они скатились вниз и уселись отдышаться на лавочке рядом с невменяемым Пачкулей. Вид у них был как у мокрых куриц, поэтому, когда мимо пробежал Витек во главе с десятью-пятнадцатью таких же типчиков, он их не узнал и даже позвал с собой.

– Щщща, – отозвался Спрутс. – Интересно, как же такой хиляк мог выбросить нашу машину? Наверное, всей толпой постарались.

– Может, умотаем? – Незнайка с тревогой прислушался к крикам, раздававшимся сверху. Крики, однако, быстро затихли.

Незнайка, подождав еще немного, поднялся наверх. До нужного этажа он не дошел. Туман из мельчайших капелек картофельного сока чуть не свалил его с ног. Он зажал нос и выглянул на еще один пролет вверх.

Соратники Витька в живописных позах лежали на лестнице и блаженно сопели. В руках у них были зажаты велосипедные цепи, автомобильные монтировки, кухонные ножи и рогатые железяки промышленного происхождения. Сам Витек сумел добраться до двери – в проеме торчали его грязные ноги в тапочках.

Незнайка спустился вниз.

– Лежат, – ответил он на вопросительный взгляд Спрутса.

– Кто лежит? – пробудился Пачкуля, принюхиваясь к растекающимся в воздухе миазмам. – А-а! Витя хань на халяву раздает!

И он тут же сорвался с места и побежал вверх.

– Что он сказал? – спросил Спрутс.

– Не знаю, не расслышал. В общем, они теперь не опасны. Как же мы теперь починим нашу машину?

– У меня есть идея. Видишь, Пачкуля свою бутылку забыл? Пойдем.

Побродив немного среди ям и свалок, путешественники обнаружили бригаду рабочих, погружавших с помощью автокрана большие бетонные чушки в очередную яму.

Спрутс вышел на видное место и молча застыл, сжав в руке бутылку. Она призывно блестела на солнце.

Рабочие разглядывали Спрутса недолго. Они бросили работу и подошли к нему, как загипнотизированные. Спрутс отдал им несколько приказаний, после чего вся бригада погрузилась на автокран и, петляя среди ям, подобралась к клепкиной машине.

Через минуту ее бережно подняли, перенесли в сторону и спустили в самую гущу разросшихся кустов.

– Когда здесь будут копать снова? – спросил Спрутс.

– Через полгодика, потом еще через год наверняка будем, – ответил водитель.

– А зачем вы столько раз в одном месте копаете? – полюбопытствовал Незнайка.

– Нам начальство приказывает, мы и копаем. Такой у них план-график. Освоение капиталовложений.

– А копать-то зачем?

– План выполнять надо? Надо! А если перевыполним, премия будет, благосостояние возрастет, – объяснил водитель.

– Это я понимаю, а копать- то зачем? – не унимался Незнайка.

– Экий ты непонятливый, – вздохнул водитель, – если перевыполним план, нам дадут новый участок и повысят объем капиталовложений для освоения. А раз объем больше, то и премия будет больше. Людям премия нужна? Нужна! Ясно тебе, садовая голова?

Спрутс сделал Незнайке знак замолчать, отдал водителю бутылку, и автокран уехал.

– Зачем столько копать-то? На каждой улице ямы раскопаны. Грязь только разводят, – снова начал Незнайка.

– Ты все время задаешь лишние вопросы, – ответил Спрутс, – раз половина города перекопана и ни у кого это не вызывает вопросов, значит это совершенно естественный местный порядок и нам выпячивать себя ни к чему.

Путешественника приладили на место злополучную медную трубку.

– Ну вот, полгода наша машина тут простоит, никто ее не тронет. Пошли, – сказал Спрутс.

Незнайка не сходил с места, разглядывая длинную яму из которой только что достали машину. Чем больше Незнайка смотрел на тонкий грязный ручеек на дне ямы, на мусор и бетонные чушки, на гнилые доски, тем больше хмурился.

– Чего ты? – поторопил его Спрутс. – Канав не видел?

– Это не канава, – печально проговорил Незнайка. – Если я правильно понял, то мы в Цветочном городе, то есть в его варианте. А раз мы в Цветочном городе, то это не канава, а то, что сделалось с нашей Огурцовой речкой. Вернее то, что они с ней сделали. Зачем?

Спрутс нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Интересно, а машина работает? Может, попробуем? – Незнайка забрался на кресло агрегата.

Спрутс не сдвинулся с места. Незнайка провел рукой по панели управления.

– Попробуем, а? Нужно запоминать, что мы делаем и на какие кнопки жмем. И что показывают при этом приборы. Если мы попадем в такое место, которое нам не понравится, то проделаем все операции в обратном порядке и вернемся, – сказал он.

– А если мы вернемся не сюда, даже проделав все точно? – возразил Спрутс. – Тут-то мы кое-как прижились…

Оба путешественника некоторое время думали. Наконец Спрутс решился.

– А, чего уж там, рискнем.

Он уселся в заднее кресло и перегнулся через незнайкино плечо.

– Давай, жми. Только не спеши. А я буду запоминать. Давай, чтобы не запутаться, будем пробовать все кнопки и рычажки справа налево. Но если что случится… А, ладно, стартуй.

– Мы только попробуем, убедимся, что она работает, – пробормотал Незнайка, заговаривая свой страх, и нажал первой ту красную кнопку, которую нажимал первой в прошлый раз.

Машина загудела и затряслась,

Ничего не произошло.

– Так, понятно, это просто кнопка включения, она же кнопка выключения. А теперь повернем эту ручку…

Опять ничего не произошло. Они возвратили ручку в исходное положение и взялись за следующую. Машина загудела сильнее, но и на этот ничего не произошло. Ручку повернули обратно, но гудение не утихло. Путешественникам стало очень страшно.

Они переглянулись. Кнопок и ручек было еще много. В середине пульта красовался изящный рычажок, двигавшийся по канавке с делениями, а над ним подрагивала стрелка непонятного прибора и на отдельной панельке горели цифры. Под рычажком виднелась корявая надпись “Тонкая настройка”, нацарапанная рукой Клепки.

Незнайка сказал:

– Попробуем эту штучку, и все. Мы же ее двигали в прошлый раз, я помню. На секундочку, а?

– Давай, но чуть-чуть. Только заметим, на каком делении стоит рычажок

Незнайка перевел рычажок на одно деление, затем на следующее. Стрелка сдвинулась, цифры на индикаторе изменились.

– Ничего не происходит, – пожал плечами Незнайка.

– Вероятно, это только настройка режима, а кнопка пуска другая. Вспомнил – вот она! – Спрутс указал на черную кнопку, на которой были нарисованы часы и протыкающая их стрелка.

– Жмем?

– Эх!.. Жмем!

От яркой вспышки путешественники на миг ослепли, от грохота оглохли, а от толчка чуть не вылетели из кресел.

Очухавшись, они обнаружили, что находятся в плотной толпе узкоглазых коротышек, одетых в одинаковые ватники и кепки. Вдалеке виднелись приземистые одноэтажные бараки. В руках коротышки держали мотыги, грабли, прочие сельскохозяйственные орудия, а также плакаты с изображениями такого же узкоглазого Знайки, тоже одетого в ватник и кепку. Подписи под портретами Знайки величали его “благоухающим цветником милосердия”, “сверкающим клинком интеллекта” “великим мудрецом равным небу” и подобными мудреными названиями.

Увидели они и самого великого мудреца Знайку – недалеко от путешественников он, поблескивая очками, произносил с трибуны речь. То, что это именно Знайка, было очевидно по всем его замашкам и прежде всего по манере указывать пальцем вверх в особо эмоциональных местах речи. Жидкая длинная бородка ничуть не мешала его узнать. Речь его состояла из не связанных между собой афоризмов, которые толпа коротышек тут же повторяла хором, после чего кричала “Ура!”.

На путешественников никто не обращал внимания. Все сосредоточенно слушали Знайку. Спрутс шепнул:

– Ты так резко в следующий раз рычажок не дергай. Кстати, глянь, во что мы одеты. Умора!

Незнайка осмотрел себя и с удивлением обнаружил, что его рубашка и шляпа превратились в ватник и кепку. Штаны не исчезли, но превратились в свободного покроя шаровары. Спрутс же не только сменил одежду аналогичным образом, но и обрел невесть откуда взявшийся транспарант с лозунгом “Огонь по штабам!¹⁰⁾”

Прислушавшись, путешественники обнаружили, что Знайка предлагает добивать каких-то упавших в воду собак, а также гиен и свиней, таящихся под личинами, независимо от их пребывания относительно воды. Чем провинились названные животные, почему они рядились в личины и зачем падали в воду, выяснить не удалось, потому что после очередного призыва Знайки коротышки вдруг принялись лупить друг друга по головам мотыгами, и Незнайка счел за благо передвинуть рычажок тонкой настройки на одно деление далее.

Опять раздался хлопок, и ситуация изменилась.

На этот раз снова была толпа и был Знайка. Обвешанный до пупа орденами и медалями, он говорил так, будто не мог прожевать кашу. Народ в толпе был одет поприличнее, а в руках вместо сельхозорудий все держали здоровенные чертежные линейки и химические колбы.

Несмотря на трудности с произношением, Знайка говорил, говорил и говорил, и путешественники заснули бы, если бы толпа не прерывала Знайку в самых неожиданных местах речи долгими аплодисментами и криками “Да здравствует лично товарищ Знаев!”.

– Будут деньги, будут и песни, ¹¹⁾ – завершил свою речь Знаев-Знайка, и толпа дружно зааплодировала.

Знайка, однако, не ушел с трибуны, и тут же начал новую речь.

– Отваливаем, – скомандовал Спрутс, – сдвинь-ка еще на одно деление.

Декорации после громкого хлопка сменились, и опять появился Знайка и толпа коротышек. Знайка, на этот раз носивший имя товарища Знайского, снова читал речь, изобилующую трескучими и угрожающими словами. Пахло порохом, где-то недалеко громыхали взрывы. Одеты все были в кожаные тужурки, украшенные погонами, а в руках держали тяжелые бархатные знамена. Напротив Знайки с виноватым видом стоял Пачкуля. Погоны с его плеч были сорваны вместе с кусками кожанки. Из речи Знайки следовало, что Пачкуля разгласил военную тайну, не подвез вовремя патроны, а также с провокационными целями размахивал жупелом и за это его ждет ненависть и презрение, разжалование, открепление от спецраспределителя¹²⁾, лишение персонального автомобиля, а также масса других неприятностей.

Пачкуля ритмично вздрагивал под каждым новым обвинением, но вот Знайка страшным голосом провозгласил:

– Партбилет на стол!¹³⁾ – и Пачкуля схватился за сердце и упал замертво. Толпа в ужасе расступилась.

– Не то, – сказал Спрутс, – давай, двигай еще.

Подвигав рычажок тонкой настройки, путешественники перебрали еще несколько ситуаций, в которых Знайка читал речь народу. Различия состояли в одежде собравшихся, объеме толпы, именах Знайки и содержании его речей. Впрочем, были и исключения. В одном из вариантов Знайка был один и читал речь своему отражению в разбитом зеркале; в другом толпа уже расходилась с митинга, а Знайка уезжал в длинной черной машине, в третьем же все, наоборот, ждали его выхода из темной пещеры, греясь у огромных костров. И всегда и повсюду было навалом портретов местного Знайки.

Додвигав рычажок до упора, путешественники попали в вариант, где вообще никого не было видно. Посреди голого поля, покрытого потрескавшимся бетоном, торчали кубические строения без окон и с узкими дверями. Из строений иногда доносились душераздирающие крики, но никто не показывался. Ветер нес бумажки с портретами того же Знайки. Мимо, скрипя и вихляя колесами, проехал разбитый и сплющенный неведомой силой бронетранспортер.

– Двигаем обратно, – решил Незнайка, – толку от этих перемещений нет. Приготовься.

Он вернул рычажок на исходную позицию, и путешественники, пережив еще один громовой переход в пространствах возможностей, вернулись обратно на лужайку посреди ям.

– Вроде на место вернулись, – сказал Незнайка, – а ты как думаешь?

– Мы еще не изучили здешнюю жизнь, так что нам как бы все равно, куда возвращаться, – ответил Спрутс с присущей ему логикой.

– Похоже, если двигать рычажок в эту сторону, мы только уходим от цели. Попробуем в другую сторону?

– Только сначала защитимся от грохота, а то у меня голова гудит. – Спрутс протянул Незнайке скатанные из бумажки шарики и показал, как вставить их в уши.

Перемещения рычажка тонкой настройки в другую сторону, к сожалению, дали не лучший результат.

Перед ними снова представал Знайка, одетый то в свинцовый скафандр с надписью “Знайлер”, то в щеголеватую военную форму под именем партайгеноссе Знайлица, то в виде огромной летучей мыши Знаймана, то вообще в виде робота X-Знайки. Призывы его снова были обращены то к толпам сторонников, то к кучкам врагов, то к огромным лупоглазым осьминогам, то просто к холодному космическому пространству.

– Да, этот твой Знайка изрядный фрукт, – задумчиво проговорил Спрутс, лицезрея после очередного перехода клубящуюся перед ним гигантскую амебу в очках.

– Знайка, конечно, не сахар, но он в глубине души добрый. Еще неизвестно, какими мы могли бы быть, – возразил Незнайка.

Амеба громко рыгнула и протянула к путешественникам сизые псевдоподии.

– Возвращаемся, – скомандовал Спрутс, – ставь рычажок вот сюда… Осторожнее!

Но было поздно. Незнайка задел широким рукавом маленький тумблер, раздался щелчок, и началось нечто невообразимое.

Мир словно размазался, перед глазами поплыли разноцветные полосы и узоры. Гудение машины перешло в противный свист, проникающий, казалось, до мозга костей. Земля под машиной, похоже, исчезла, уступив место бурлящим темным облакам. Незнайка почувствовал, что его лицо раздувается во все стороны, а ноги становятся тонкими, как спички.

Он повернулся к Спрутсу, чтобы поделиться впечатлениями, и в ужасе отпрянул. Спрутс выглядел как обычно, за исключением одной детали – вместо носа на его лице красовался огромный слоновий хобот. Судя по тому, с каким испугом Спрутс отшатнулся от Незнайки, тот выглядел не лучше.

Стараясь не глядеть на перепончатые лапы, в которые превратились его руки, Незнайка перещелкнул обратно злополучный тумблер, поставил рычажок на исходную позицию и снова грохнул оглушительный гром. Перед путешественниками вдруг на секунду показались тысячи вариантов их же собственных изображений, по сравнению с которыми метаморфозы Знайки были добренькими карикатурами. Разум Незнайки помутился, но невыносимое видение, к счастью, быстро пропало.

Машина выключилась сама.

Незнайка с трясущимися руками и лицом слез с машины. Спрутс сполз за ним. Они опасливо осмотрели себя и друг друга, но, убедившись, что их обычный облик восстановился, шумно вздохнули и повалились на траву.

– Ужас какой! – сказал наконец Незнайка. – Ужас, во что мы ввязались!

– Да уж, – откликнулся Спрутс, – больше я в эту машину ни ногой. Это не машина времени или чего она там машина, это… не поймешь даже, чего это машина. Какой она тебе клюв приделала – страшно было смотреть! Я чуть в обморок не упал.

– А ты с хоботом своим тоже красавчик! А Знайка-то, Знайка! Видел бы он себя со стороны! – вдруг истерически засмеялся Незнайка. – А если мы попробуем…

– Нет уж, хватит! – одернул его Спрутс. – Запомнил место? Давай забросаем машину ветками и пошли отсюда.

Незнайка продолжал безостановочно хохотать, но к панели управления больше не полез и стал помогать Спрутсу маскировать машину.

далее...